Большое видится на расстоянье

К 124-летию со дня рождения Сергея Александровича Есенина – гениального русского поэта-лирика (1895-1925 гг.)

«Лицом к лицу

Лица не увидать.

Большое видится на расстоянье»

С. Есенин

Чем крупнее поэт, масштабнее его творчество, самобытнее его талант, тем труднее порой современникам полностью оценить его вклад в духовную жизнь нации, раскрыть все грани его дарования. Всегда есть риск исказить его подлинный облик.

Но если этот поэт был действительно истинным сыном своего народа, если его волновала судьба Родины, если это был великий и неповторимый талант, то рано или поздно словесный туман различного рода «легенд» вокруг его имени рассеется, как и всякий туман – бесследно и бесславно.

И тогда, подобно горной вершине, обозначится явно и зримо его неповторимый образ.

Так было с Пушкиным, Лермонтовым, Некрасовым и другими поэтами прошлого. «На расстоянье» они становятся для нас все ближе и прекрасней.

И в наши дни полнее открывается нам огромный поэтический мир Маяковского, Блока, Есенина.

И как глубоко и самозабвенно надо было любить Родину, какую широкую душу надо было иметь, чтобы так мужественно по отношению к самому себе и так проницательно в отношении будущего России сказать:

Полевая Россия! Довольно
Волочиться сохой по полям!
Нищету твою видеть больно
И березам и тополям.
Я не знаю, что будет со мною…
Может, в новую жизнь не гожусь,
Но и все же хочу я стальною
Видеть бедную, нищую Русь.

Много десятилетий живет неповторимое есенинское песенное слово. За личной судьбой поэта встает его время, его эпоха. И не только его время, но и наше. Из своих двадцатых годов он незримо шагнул в наше сегодня и дальше – в будущее:

Мне теперь по душе иное…

И в чахоточном свете луны

Через каменное и стальное

Вижу мощь я родной стороны.

Есенин. Поэт. Человек. Гражданин!

За что же мы его так искренне и нежно любили?

Каждый раз мы открываем для себя Есенина не только как звонкого лирика, но и как мощного драматурга, историка, публициста.

Перед нами он – богатейший творческий массив! И никаких белых пятен. И никаких искажений. Все чисто и четко. Сложность? Ну так что! Сложность сама по себе никогда не исключала ясности.

А ведь сколько еще совсем до недавнего времени было этих белых – благо, еще белых! – пятен на многосложном жизненном и творческом рельефе Есенина.

Были, к сожалению, и другие пятна – пятна совсем иного свойства. Что писалось и говорилось о нем когда-то, диву даешься, где же была элементарная честность по отношению к доброму имени поэта. Как можно было не видеть такое неповторимое явление, как Есенин? Дико! Есенин был запрещен к изучению в школе. По рукам ходили рукописи запрещенного, упадочного поэта, который якобы поэтизировал самоубийство и деревенскую лирику.

А что стоило утверждение, что Есенин малообразованный поэт, певец вчерашнего дня.

Понадобились десятилетия, чтобы имя Есенина так ярко обозначилось на литературном горизонте и доказало свою причастность к высокой грамоте и большой культуре.

Жанровое богатство Есенина не может прийти само по себе. Здесь налицо историческая грамотность и социальная определенность.

Не обладая этими качествами, вряд ли можно так ярко и так глубоко показать трагедию Пугачева. Это под силу только мудрому и вместе с тем резкому таланту, каким, бесспорно, обладал Есенин.

Да, он не скрывал, что крестьянский сын, и родом из деревни:

Родился я с песнями в травном одеяле.

Зори меня вешние в радугу свивали.

Есенин гордился своим рязанским раздольем, где ступала дружина Евпатия Коловрата, защищая рязанскую землю от Хана Батыя. Да и само село Константиново, родина поэта — одно из старейших рязанских сел.

Синее небо, цветная дуга,

Тихо степные бегут берега,

Тянется дым, у малиновых сел

Свадьба ворон облегла частокол.

Снова я вижу знакомый обрыв

С красною глиной и сучьями ив,

Грезит над озером рыжий овес,

Пахнет ромашкой и медом от ос…

Но драма подкрадывалась незаметно:

Будто жизнь на страданья моя обречена;

Горе вместе с тоской заградили мне путь…

…Догадался и понял я жизни обман,

Не ропщу на свою незавидную долю.

Не страдает душа от тоски и от ран,

Не поможет никто ни страданьям, ни горю.

Печальный образ старой Руси еще долго владел его поэтическим воображением:

И теперь, когда вот новым светом

И моей коснулась жизнь судьбы,

Все равно остался я поэтом

Золотой бревёнчатой избы.

Любовь к Родине всегда сливалась у Есенина с воспоминаниями о родных местах и особенно ярко о матери и материнской любви. Это подлинные шедевры проникновенной лирики о матери:

Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.

Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не ходи так часто на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.

Драматизм поэзии Есенина имеет много причин. Мы не сглаживаем противоречий поэта, не выпрямляем его жизненный путь, не скрываем пристрастия к алкоголю, не умалчиваем о тех лжедрузьях-собутыльниках, которые, как мухи, роем вились вокруг поэта, бессовестно спекулируя на его таланте и славе и толкая к ненавистной рюмке.

В трагические для поэта дни рядом не нашлось настоящих верных друзей. Он бы обязательно почувствовал после метели на сердце весну в груди. Даже в стихах конца 1925 года сквозь образ метели, как подснежник ранней весной, пробивает себе дорогу светлая радость:

Пусть сердцу вечно снится май

И та, что навсегда люблю я.

И дальше: «Я думаю, мне пока еще рано подводить какие-либо итоги себе. Жизнь моя и мое творчество еще впереди». Сознание, что жизнь еще впереди, не покидало поэта и в роковом 1925 году.

В ночь с 27 на 28 декабря 1925 года в ленинградской гостинице «Англетер» Есенин покончил жизнь самоубийством. Последние исследования говорят, что поэт был вначале убит, а потом повешен. Не будем гадать…

За день до своего трагического конца Есенин написал печально знаменитые строки: «До свидания, друг мой, до свидания…» — и дал их знакомому ленинградскому поэту, который зашел к нему в номер. Тот хотел их здесь же прочитать, но Есенин остановил его: «Нет, ты подожди! Останешься один – прочитаешь. Не к спеху ведь». Ленинградец вспомнил о них тогда, когда поэта не стало.

Стихи были опубликованы. «Друзья» поэта поспешили представить их как его поэтическое завещание и даже как выражение «духа» времени:

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей…

Маяковский написал в связи с этим: «Сразу стало ясно, скольких колеблющихся этот сильный стих подведет под петлю и револьвер… С этим стихом нужно бороться стихом, и только стихом». И он написал очень сильное стихотворение «Сергею Есенину», в котором стремился вырвать Есенина у тех, кто пытался использовать смерть поэта в своих целях.

Были, правда, и другие «почитатели» из лжедрузей Есенина, которые всячески стремились доказать неизбежность такого конца поэта, что его лирический талант вступил в конфликт с эпохой.

А ведь известно давно, что нельзя рассматривать творческую личность поэта, исходя только из трагического конца.

С болью в сердце отозвались лучшие люди страны. Большой писатель Леонид Леонов сказал: «Могучей творческой зарядкой был отмечен звонкий есенинский талант. Глубоко верю, что многое еще мог сделать Сергей Есенин. Еще не иссякли его творческие силы, еще немного оставалось ждать, и снова брызнули б они из есенинских тайников, как по весне проступает светлый и сладкий сок на березовом надрезе».

«Не будем винить только его, — писал после смерти поэта А.В, Луначарский. – Все мы – его современники – виноваты более или менее. Это был драгоценный человек. Надо было крепче биться за него. Надо было более по-братски помочь ему».

Сколько радости приносил поэт людям, открывая перед ними новые дали, новые горизонты прекрасного. Сколько людей согревали свои сердца у чудесного костра поэзии Есенина, сколько наслаждались задушевными звуками его лиры. И как часто они были, к сожалению, невнимательны к Есенину–человеку, как часто он был одинок и беззащитен!

Многие видели, как ему плохо и трудно, как он одинок. «Никто не смог помочь ему по-настоящему. Он тянулся, шел к нам. С ним было трудно, и мы отходили в сторону, оставляя его одного», — писала Августа Миклашевская, которой Есенин посвятил свое стихотворение.

«Не удержался. Видать разбился о камень черствых людских сердец», — сказал Сергей Миронович Киров, узнав о смерти поэта.

«Со времен Кольцова земля Русская не производила ничего более естественного, уместного и родового, чем Есенин… Вместе с тем Есенин был живым, бьющимся комком той артистичности, которую вслед за Пушкиным мы зовем высшим моцартовским началом, моцартовской стихией», -писал лауреат нобелевской премии Борис Пастернак.

«Человек будущего так же будет читать Есенина, как его читают люди сегодня. Сила и яркость его стиха говорят сами о себе. Его стихи не могут состариться. В их жилах течет вечно молодая кровь вечно живой поэзии,» — писал Николай Тихонов.

Оценки творчества Есенина можно продолжать бесконечно долго. Еще бы! Ведь Есенин — это чудо поэзии. И, как о всяком чуде, о нем трудно говорить. Чудо нужно пережить.

Сергей Есенин! Кого поставить рядом с ним, самобытным певцом России. Где еще найдешь такие щемящие сердце стихи:

Мы теперь уходим понемногу

В ту страну, где тишь и благодать.

Может быть, и скоро мне в дорогу

Бренные пожитки собирать.

Милые березовые чащи!

Ты, земля! И вы, равнин пески!

Перед этим сонмом уходящих

Я не в силах скрыть своей тоски.

Слишком я любил на этом свете

Все, что душу облекает в плоть.

Мир осинам, что, раскинув ветви,

Загляделись в розовую водь.

Много дум я в тишине продумал,

Много песен про себя сложил,

И на этой на земле угрюмой

Счастлив тем, что я дышал и жил.

…

Знаю я, что в той стране не будет
Этих нив, златящихся во мгле.
Оттого и дороги мне люди,
Что живут со мною на земле.

Что касается этих мотивов печали и грустных раздумий, то Есенин был глубоко и справедливо убежден: «Поэту необходимо думать о смерти, и что только памятуя о ней, поэт может особенно остро чувствовать жизнь».

Собеседникам всегда казалось, что Есенин высказался в данную минуту до самого дна, тогда как до самого дна есенинской мысли на самом деле никогда и никто донырнуть не мог и не может.

Эдуард Карибджанян

Преподаватель-филолог